class="p1">Когда он вошел в комнату, зазвонил телефон. Джеррольд машинально снял трубку.

— На проводе доктор Вейнман, — сообщила секретарша.

— Алло, — произнес Джеррольд.

— Алё, Майк, — прогудел Вейнман, — я задержусь на полчаса. Секретарша сказала, вы только что пришли. Дождетесь меня?

— Дождусь.

Джеррольд положил трубку на место. Лицо покрылось серой испариной, в животе образовалась неприятная пустота. Не отводя глаз от телефона, он попятился.

Устройство…

Роботы, контролирующие этот телефон, только что вступили в контакт с разумом Джеррольда и прочли его мысли. Ох, не стоило отвечать на звонок…

Стоп. Его не обработали. Шкала ценностей не изменилась. Планы остались прежними. Он все еще намеревается рассказать Вейнману правду, убедить его, показать ему то, что находится на пятнадцатом этаже, добиться, чтобы Вейнман подключил к делу своих влиятельных друзей, рассказать миру о секрете роботов и объявить им войну.

Выходит, в этом Бетти его обманула. Но в остальном, пожалуй, говорила чистую правду. Солгала лишь однажды, но утаила ключевую информацию…

Потому что роботы не пользуются телефоном. Они обрабатывают людей как-то иначе.

Быть может, Бетти не понимала, что лжет, ведь роботы контролируют ее сознание. Естественно, они не дали бы ей раскрыть секрет самой природы их могущества.

Итак, это не телефон.

«Это другая вещь, которой регулярно пользуются все без исключения. С деталью, исполняющей вполне понятную механическую функцию, а заодно обеспечивающей открытый канал связи с роботами, чтобы те поддерживали ментальный контакт со всеми, кто берет в руки этот предмет».

Так сказала Бетти.

Вещь, которой регулярно пользуются…

Джеррольд встал спиной к столу и не спеша обвел комнату пытливым взглядом, внимательно рассматривая каждый предмет. Закончив, понял, что версий у него не прибавилось.

Это не телефон. Но что же?

Он вонзил ногти в потные ладони. Опять осмотрелся, чувствуя себя рыбешкой, угодившей в сети. Что это, если не телефон?

Он, конечно, раскроет секрет. Но так и не узнает об этом.

Все решает этика

Юного Сетона обнаружили под скамейкой на одной из движущихся улиц, что пересекают город из конца в конец. Парень был весь избит. Лицо превратилось в кровавое месиво. Ему выдавили глаза. Перед смертью он еще был в состоянии говорить, но назвать своих убийц не смог. Наемные отморозки с окраин, из какой-то дыры — то ли из Нижней Венеры, то ли из марсианских пустошей.

Люди, читавшие в тот вечер новостные ленты, испытали отвращение, тревогу и страх. Насилие в двадцать первом веке стало непривычным — настолько, что даже полицию упразднили. Когда после Большого столкновения войны были запрещены, мир стал привыкать делать все правильно. И кажется, получалось. Из приговоров мало-помалу исчезла высшая мера. У дорожных инспекторов парализаторы были выставлены на такую низкую отметку, что совсем не парализовали.

Хайрем Гейл, работавший физиком в «Коммерц инкорпорейтед», отправился к начальнику, Чиверу. Гейл ворвался к нему в бешенстве, с презрительной гримасой на лице и зловещим блеском в выцветших глазах.

Он с порога принялся осыпать Чивера бранью, но тот лишь пожал плечами.

— Хайрем, что я тебе могу ответить? — сказал босс, покусывая губу. — Мне очень жаль. Но я же не могу его воскресить…

— Хлюпик несчастный. Мне бы две здоровые ноги! — Гейл рухнул в кресло и бросил костыли на пол. — Джей, ты крепкий. Ты еще молодой. Почему ты не разберешься с этим бардаком?

— А как с ним разберешься?

— Сетон был одним из моих лучших людей. И он не первый. Пострадали многие. И не только здесь — по всей Системе. Первопроходцы, которые хотели пользоваться нашими устройствами на ядерном топливе. Что стало с ними? Избиты — или убиты!

— Хайрем, — тихо сказал Чивер, — оно того не стоит. Пусть уж Марзет держит монополию…

Взгляд Гейла потемнел и стал ледяным.

— Эти свиньи, эти грязные убийцы!

— Да… но…

— Они крепко сидят на топливе для генераторов Марзета и, конечно, хотят сохранить все как есть. Хотя эти генераторы стоят такую прорву денег, что только состоятельные люди могут купить их — или взять в аренду у Марзета под несусветные проценты! И потом долго горбатиться на других планетах, чтобы погасить долг. А еще эти генераторы опасны. Уже случилось немало взрывов…

Чивер вздохнул:

— Знаю, знаю. Наша «Атома» недорога, эффективна и обладает защитой от неумелого обращения. Только на рынок ее не вывести.

— А все почему? — язвительно отозвался Гейл. — Потому что мы за нее не боремся!

— Ты с ума сошел! Война? Хайрем, боже упаси, ты хочешь перевести часы на век назад?

— Если потребуется. Люди Марзета — не из этой эпохи. Это анахронизм. Их методы восходят к фашистской идеологии бандитов. И успеха они добиваются потому, что на всех планетах разучились драться.

— Драка бесполезна. Это доказано.

— Нет. По крайней мере, я удовлетворительных доказательств не видел.

— Это ведь не имеет к тебе отношения, — сказал Чивер. — Зачем ты туда лезешь?

— От своей работы я не отлынивал, — ухмыльнулся Гейл. — Если ты об этом…

— Нет, конечно! Сам знаешь.

— Я вожусь не с одним экспериментальным прибором. Мои темпоральные теории подтверждаются на практике, формула телепортации выглядит интересно — но тут эта дрянь… Я имею в виду Марзета. Что ты собираешься предпринять?

— Я ничего не могу сделать!

— Да что ты!

— Мировое соглашение…

— Уже пробовали. Без толку. Марзет хочет удержать позиции, чтобы по-прежнему тоннами вытягивать деньги, а колонисты и горнодобытчики на астероидах, в венерианских болотах и под марсианскими горами остаются у них, считай, в рабстве! В экономической кабале! Конечно, Марзет знает, что, если «Атома» выйдет на открытый рынок, она отправит их генераторы на свалку. И освободит их рабов!

— Они хотят сохранить монополию…

— Они хотят уничтожить конкуренцию, — отрезал Гейл. — Я случайно узнал, что много лет назад Марзет разработал несколько типов источников питания, намного превосходящих те, которые запатентовал изначально. Если бы он захотел перепрофилироваться, то мог бы это сделать — и открыто конкурировать с нами. Но это в их планы не входит. Поэтому они прибегли к запугиванию. Находят тех, кто покупает «Атомы», и применяют бандитскую тактику. Преследуют людей даже на наших заводах — посмотри, что стало с бедным Сетоном! Его предупреждали. Но у парня оказался крепкий характер, покрепче, чем у тебя, Джей.

Чивер сохранял внешнюю невозмутимость.

— Насилие никогда себя не оправдывает.

— Насчет клин клином никогда не слышал?

— Извини, организовывать вооруженные банды я отказываюсь.

— Ладно, — сказал Гейл. — Вызови-ка Хэммонда.

— Что? Зачем?

— Он босс Марзета. Тот… тип, что за всем этим стоит. Тот, кто начитался про Капоне, Гитлера и террористов двадцатого века. И еще… — Гейл на мгновение замялся. Когда он